Анализ практики применения мер пресечения

Анализ практики применения мер пресечения в России показывает, что определенные действия в отношении отказа от содержания обвиняемых под стражей российскими властями применяются, но при этом не являются достаточными.

По-прежнему в большинстве случаев органы предварительного следствия выступают перед судом с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений. При этом суд практически всегда, за редким исключением, такие ходатайства удовлетворяет.

Судье проще согласиться с мнением органов следствия, чем брать на себя ответственность и оставлять обвиняемого на свободе, которую ему предоставляют иные, менее суровые меры пресечения.

Поэтому суд при решении данного вопроса в первую очередь обращает внимание на тяжесть предъявленного обвинения, хотя должен учитывать и другие обстоятельства, например, есть ли у обвиняемого постоянное место жительства и источник дохода, имеются ли в представленном следователем материале достоверные данные о том, что обвиняемый может скрыться от следствия и суда, особенности личности обвиняемого и другие важные обстоятельства.

Еще печальнее обстоят дела с рассмотрением ходатайств о продлении сроков заключения под стражу. Изначально эта мера пресечения избирается всего на два месяца. В последующем расследование может длиться несколько месяцев, а иногда и лет, а сроки стражи приходится неоднократно продлевать.

Практикующие адвокаты по уголовным делам, знают, что рассмотрение судом ходатайства следователя о продлении сроков стражи носит формальный характер. Любые аргументы защиты о том, что основания для избрания стражи в настоящее время уже отпали, и суд спокойно может изменить ее на любую иную меру пресечения, судом обычно игнорируются.

Отказ в продлении сроков стражи суд выносит крайне редко. Например, наступил предельный срок содержания обвиняемого под стражей, установленный законом, либо органами следствия допущены какие-то очевидные процессуальные нарушения.

В результате такая ситуация напоминает конвейер: вначале избирается стража, потом ее сроки продлеваются, а в итоге подсудимому назначается реальный срок лишения свободы, и он из следственного изолятора перемещается в колонию.

Как среди адвокатов говорят: «Если пришел в суд своими ногами, то с большой вероятностью своими ногами и уйдешь из него (получишь условный срок), а если тебя в  суд привезли, то потом и увезут в колонию». Вот этот бездушный формальный подход и нужно искоренять.

Применять стражу уже все привыкли. Алгоритм ее применения отточен, как часы, а полученный результат гарантирует, что обвиняемый будет «под присмотром» — все время на одном месте, без возможности скрыться или оказать давление на свидетелей и потерпевших.

Поэтому органам следствия и суда невыгодно использовать альтернативные меры пресечения, которые не получили длительную «обкатку» на практике.

Стоит отметить, что в последнее время увеличился процент домашних арестов. Но здесь имеется другая проблема. Бывают случаи, когда такая мера пресечения для обвиняемого хуже стражи.

В настоящее время законодатель засчитывает в срок наказания два дня домашнего ареста за один день лишения свободы, в то время как сроки стражи засчитываются как день за полтора и даже день за два дня лишения свободы, в зависимости от категории преступления.

При этом суд, как правило, при избрании домашнего ареста дополнительно применяет к обвиняемому, что называется, «для подстраховки», все возможные ограничения, включая лишение права на выход из дома и на любую связь с окружающими.

В итоге такая мера пресечения может фактически оказаться хуже нахождения в изоляторе, где хотя бы разрешены ежедневные прогулки, и каждый день идет в срок будущего наказания на более выгодных условиях.

Таким образом, российским властям необходимо приложить более значительные усилия к практической отработке других мер пресечения, чтобы они могли свободно применяться судами наравне со стражей и домашним арестом.

Адвокат Владимир Бондарчук поделился своим мнением относительно российской практики применения заключения под стражу и домашнего ареста в статье, опубликованной в Независимой газете.